lauerz

2 августа 2022 года мне в фейсбук написала одна девушка. У неё был какой-то вопрос, но я даже не стала вчитываться, в чём там была суть, потому что через три дня кончался CTY, мне нужно было упаковать лабу и закончить преподавать Fast-paced high school biology course, упаковать мои личные вещи (включая двадцать кадушек солёных лягушек которые мне подарила администрация CTY для моей школы), взлететь со всем этим добром и приземлиться в Тарритауне, а потом через сутки отправиться в Колорадо. Это всё само по себе было очень большой стресс для меня и я честно в этот момент всем говорила – давайте свяжемся после 15 августа, когда я вернусь из Колорадо. И всё, и дальше я про это забыла. В понедельник, 29 августа, девушка опять написала. Оказалось, что зовут её Юлия Яглом, и она преподаватель, и ей нужны мои советы кое-какие по поводу курсов, которые она предлагает. В этот раз я честно ей сказала, что заболела коронавирусом, и предложила созвониться к концу недели. В результате мы с ней таки созвонились 2 сентября и я взяла у неё интервью. Я хочу этим интервью поделиться со моими читателями.

Оксана: Юля, мы с вами совсем незнакомы, расскажите мне о себе. Где вы учились?

Юля: Я училась на Биофаке Московского Государственного Университета, на той единственной кафедре, на которую брали евреев, а именно на кафедре Молекулярной биологии, у Спирина.

О: Значит, у нас в вами одна и та же альма матер, я тоже училась на биофаке МГУ.

Ю (восклицает в полном изумлении): О, вот это да, я не знала! Какая кафедра?

О: Физиология человека и животных. Правда в моё время евреев уже брали на все кафедры. Вы в какие годы учились?

Ю: В 1979-1985. На один год я уходила в академ, и в это время работала в лаборатории у Скулачева.

О: А я училась в 1987-1993 (тоже уходила в академ, и в это время работала в школе и в лаборатории у Анохина). У нас должно быть море общих знакомых.

Тут мы быстро прошлись по вероятным знакомым и выяснили, что Юля училась на одном курсе с Аркадием Мушегяном. Правда это было уже после её академа, то есть не то чтобы она Аркашу слишком хорошо знала. Но для меня это интервью сразу попало с некую систему координат. Юля была из наших. Эта мысль мне потом приходила в голову неоднократно, ну вы увидите по ходу дела.

О: Хорошо, значит биофак. И что дальше?

Ю: Дальше в 1985 году родилась дочь, и с 1985 до 1987 мы пытались уехать.

О (очень удивлённо): Что значит пытались?

Ю: Так никого же не выпускали до 1990 года.

О: Серьёзно??? (Вот честно, я не знала. Я думала, может там в семидесятые годы никого не выпускали, но в 1985??? Все-таки, мало я знаю историю страны, в которой я родилась). Ну и как же вы уехали???

Ю: Мы таки уехали в 1987 году, и это было очень непросто. Я совсем не хочу рассказывать подробности, как мы всё это сделали.

О: Офигеть.

Ю: Ну мы уехали, эмигрировали в США, прилетели в Бостон и потом прожили в Бостоне 30 лет, до 2017 года. Муж, который меня на два года старше, к этому времени уже защитил диссертацию и стал работать постдоком в Harvard Medical School, а я стала работать лаборантом там же, и там же через год поступила в graduate school.

О: И вы защитили там диссертацию? Какая была тема?

Ю: Тема была Studies of the degradation pathway if Cln3, a G1 cyclin from Saccharomyces cerevisiae.

Тут мы немного поговорили про Юлину диссертацию. Я рассказываю школьникам про циклины, когда преподаю клеточный цикл для AP Biology, так что мне было очень интересно узнать, как их открывали. Пока Юля мне рассказывала про циклины, я обратила внимание, как интересно она рассказывает. Ведь это не то чтобы простая тема.

О: Круто! И как дальше двигалась ваша академическая карьера?

Ю: Муж был полный профессор в Boston University, а я была у него в лабе Research assistant professor.

О: ну это отличная карьера! Подождите, ну а сейчас вы живёте в Израиле, правильно я понимаю? Как это получилось?

Ю: А это очень интересная история. Когда мы эмигрировали в конце восьмидесятых, половина наших друзей эмигрировала в Бостон и половина в Израиль. И я никогда в Израиль не собиралась эмигрировать и ничего о нём не знала. Каждое лето мы ездим в отпуск, и у нас с мужем договор – одно лето он выбирает куда мы едем, а следующее лето я. И так по очереди. И где-то году в 1990 или около того была очередь мужа выбирать куда нам ехать в отпуск. И он выбрал Израиль. И мы поехали.

О: И как вам понравился Израиль?

Ю: Израиль нас полностью покорил с первого раза. Мы почувствовали что это наша земля.

О (про себя): да что же это такое с этим Израилем, даже я, когда там была (один раз в жизни, в 2000 году), почувствовала что это моя земля, а ведь во мне нет ни капли еврейской крови. Вот прямо какое-то заколдованное место!

Ю: Причем время начала девяностых – это было непростое время для русской общины. Многие русские эмигранты были безработными, люди жили очень бедно... Но это никак не влияло на общее настроение. Израиль – это была именно та страна, которая им была нужна. А потом, через несколько лет, мы поехали туда на semi-sabbatical (ну то есть академический отпуск на полгода, который дается раз в 7 лет американским профессорам). Мы работали в Hebrew University, дети ходили в школу и в детский сад. Там было так хорошо, нам не хотелось оттуда уезжать. Но у нас была устоявшаяся американсая жизнь и мы вернулись в США.

О: Хорошо, я понимаю. А как же вы всё-таки совершили алию?

Ю: У нас трое детей. Вот дочка родилась в 1985 в Москве, и два сына, которые родились в Бостоне. Старший сын родился в 1993 году, а младший сын родился в 2000 году. Наш старший сын был очень академически настроенный мальчик, и поэтому для нас для всех был абсолютный шок, когда в тот момент, когда ему исполнилось 18 лет, он сказал, что хочет служить в армии Израиля.

О: Что, вот прямо уехал один и стал служить в армии Израиля??? С ума сойти!

Ю: Да, он был солдат-одиночка. А через 6 лет наш младший сын достиг своего восемнадцатилетия и сказал, что он хочет служить в армии Израиля. И мы решили, что всё, хватит с нас, что мы не хотим, чтобы младший сын был солдатом-одиночкой. И мы совершили алию.

О: (не находит слов от изумления)

Ю: Мы с мужем теперь работаем в Ariel University, это университет на территориях, совсем недавно он был довольно маленький, но сейчас в нём 14000 студентов, то есть это очень большой университет.

О: И что, и что? Вы все в результате оказались в Израиле? Дочь тоже??

Ю: К сожалению, дочь нет. Она осталась жить в Бостоне, она архитектор, вышла замуж, у них двое детей. Муж её преподаёт в Harvard School of Education.

О: А что делают сейчас ваши сыновья?

Ю: Старший сын отслужил и сейчас закончил первый год PhD программы по neuroscience в Weizmann institute of science. Младший сын только недавно закончил свою армейскую службу, это было долго, он служил в специальных войсках. Собирается поступать в Hebrew University на electrical engineering.

O: Слушайте, это потрясающая история одной еврейской семьи! Я очень рада, что я её услышала и смогла записать. Давайте поговорим про курсы, которые вы предлагаете школьникам. Я вижу что вы предлагаете клеточную биологию, химию и зоологию. Ну про клеточную биологию и химию мне понятно, почему. Но откуда у вас в списке зоология? Вы же заканчивали первое отделение на биофаке, то есть лабораторная биология, а не полевая?

Ю: Зоологию я стала преподавать своим детям. Началось это всё, когда моему старшему сыну было лет пять, году в 1998. Рассказывать такому маленькому ребёнку про молекулярную биологию было бы неправильно, и я стала рассказывать про более простые вещи. А потом я то же самое стала делать, когда подрос мой младший сын, и он спросил, может ли он привести своих друзей на эти занятия. Так что первые группы, которым я преподавала, появились стихийно, я этого не планировала.

О: 1998 год был 24 года назад. Вы начали преподавать зоологию уже 24 года назад?

Ю: Да.

О: А на каких языках вы преподаёте?

Ю: Я преподаю по-английски и по-русски. А 24 года назад я начала преподавать своему среднему сыну по-русски, потому что мне было важно, чтобы ребёнок свободно общался по-русски с бабушками и дедушками.

О: А бабушки и дедушки потом все приехали в Бостон?

Ю: Да, постепенно. Мы были не в восторге от американского образования и много занимались с детьми дома. Моя мама занималась с детьми русской литературой, а я математикой, и мне очень хотелось добавить к этому биологию и химию, и шаг за шагом я эти предметы добавила.

О: А расскажите мне, пожалуйста, как устроены ваши занятия?

Ю: Сейчас я веду занятия онлайн, в группе 3-4 человека, не больше. Каждый курс длится год или два, это зависит от детей. Некоторые дети очень быстро идут, другим детям нужно время. Это лекции, но это интерактивные лекции, когда я немного рассказываю, а затем приглашаю детей к обсуждению.

О: Это здорово, я тоже такое люблю.

Ю: По зоологии: мы начинаем сначала с зоологии беспозвоночных, а потом переходим в зоологии позвоночных. Мы начинаем с обсуждения разных типов животных, какие новые адаптации приобретены каждым типом. Мы начинаем с cnidarians – с медуз, гидр, анемонов, кораллов. Они двухслойные – у них есть энтодерм и эктодерм и больше ничего нет. Они радиально симметричны. Дальше мы обсуждаем плоских червей, у них уже есть мезодерм. Я задаю детям вопрос – какие новые возможности даёт мезодерм? И мы обсуждаем появление первых органов. У плоских червей появляется двухсторонняя симметрия – какие возможности это даёт? Дальше мы начинаем изучать круглых червей, у них появляется целом – Мы обсуждам почему это полезная адаптация и что она нам даёт.

О: (я тихо грущу в уголку. В американской школьной биологии зоологии нет никакой нигде – ни в программе штата НЙ, ни в AP Biology; SAT Biology отменили из-за коронавируса, но даже там этой зоологии было кот наплакал. Единственное место, где я преподавала зоологию в США– это был Purchase college, SUNY в 2010-2013 году, это была часть General Biology II course. А хорошо было бы попреподавать зоологию детям!).

О: Да, это классно! А как получилось, что вы преподаёте химию?

Ю: А это тоже интересная история. У меня по химии была уверенная тройка в школе. Я в какой-то момент поняла, что хочу поступать на биофак, но я боялась, что провалю химию. Мне казалось что выучить и зазубрить это всё невозможно, в Перидической таблице было 98 элементов, и мне казалось, что это много, что у меня недостаточно хорошая память для этого. А дальше мне родители наняли гениального репетитора по химии. Я позанималась с ней пять раз, и всё поняла!

О: Вы поняли всю химию за пять раз??? Вот это репетитор!

Ю: Нет, за первые пять раз она объяснила мне внутреннюю логику, и дальше я поняла, что я могу сама. Хотя мы и дальше, конечно, занимались.

О: Ну вот это бесконечнео круто! Я тоже думаю, что в химии есть внутренняя логика, и если человек её как-то упустил, то всё. Дальше только зубрёжка, и полюбить это уже нельзя.

Ю: Ну вот, я начинаю с того, что рассказываю о том, как устроен атом. Как распределены электроны по орбиталям, какое это имеет значение для химических свойств элемента. Зная это, можно понять многие другие вещи. Вот например элемент под номером 34. Метал это или неметалл? Мы это можем понять по конфигурации электронов на орбиталях. В какие связи он будет вступать при каких обстоятельсвах? Ионнные? Ковалентые? Это определяется его распределением электронов, количеством электронов на внешнем энергетическом уровне. Дальше мы конечно же изучаем Периодическую систему и periodic trends. Кроме того, мы изучаем основные группы неорганических веществ: оксиды, кислоты, основания и соли. Мы изучаем кислотность и pH. Я сама сделала пару простых анимаций, одну из них – о том, как происходит диссоциация воды.

О: Офигеть, вы прямо сами сделали анимацию? А ведь иногда дети действительно не понимают, как происходит диссоциация воды, я с этим столкнулась весной 2022 года в своей школе.

Ю: Да, я сама сделала анимацию, это правда! И это невероятно здорово, когда ребёнок понимает. Для меня это самый важный момент в моих занятиях!

О: Да, я согласна! А расскажите про ваш курс cell biology.

Ю: Это общий курс, он даёт понимание проблем, которые решает биология и методов, которыми пользуются биологи, чтобы отвечать на поставленные вопросы. Мы обсуждаем логику biochemical pathways – зачем они нужны, и почему нельзя действовать напрямую. Каким образом удалось расшифровать структуру ДНК, и структуру белка. Какие биологические модели использовались: дрозофилы, кишечная палочка, фаги. Детей это настолько занимает, что они после уроков не хотят уходить.

О: Спасибо, что поделились с нами! Это было очень интересно!

Забыла добавить: лайк, шер, репост! Спасибо!